В начале двадцатого века дело Фриды Келлер стало настоящим потрясением для Европы и вызвало широкий общественный резонанс. Женщину обвинили в страшном преступлении, детали которого долго обсуждались в газетах и кулуарах суда. Процесс превратился в нечто большее, чем просто разбирательство — он стал философским спором о природе вины. Общество разделилось на тех, кто видел в ней хладнокровную преступницу, и тех, кто считал её жертвой трагических обстоятельств. Суду предстояло решить, может ли человек быть одновременно виновным и невиновным, и существует ли оправдание там, где кажется, что его быть не может.